Browsing Category

Разное

Разное

Like Loosing a Child

22.07.2017

Getting a puppy, the comic Louis C.K. observed, is a “countdown to sorrow.” Inscribed in the act of welcoming this adorable fur ball into your home is the moment of its death a decade or so hence. Grief over a pet can equal or exceed that of a human family member, studies show. This is canine neoteny’s cruel flip side: Yes, your dog gets to be an emotional adolescent into ripe old age. But when he dies, it will feel like losing a child.

The gerontologist Kenneth Doka has called the death of a pet “disenfranchised grief.” It’s a loss whose significance others don’t recognize. You’re not supposed to sit shivah for your schnauzer. You post a sad Facebook update and go back to work, as I did. When I came home in the evening and opened the front door, I was struck by the strange new stillness — the foreign silence of a household without a dog. It was as if a machine that had been humming in the background for a long time had suddenly been switched off.

In this absence, I have enough life lessons for a thousand dogoirs. I learned that it’s impossible to determine precisely when another being’s life is too compromised to go on, and that a long and enviable health span can’t save a good dog from a bad death. Maybe even a good death is pretty bad. Life is worth it; its absence is unfathomable. Sorry, buddy.

And now that I’m no longer young, and he’s dead, I’ll do my best to follow the path Foghat blazed into my life’s last half. This is sound medical advice, as neuroscientist Head says: “Everything you do for a dog to help them age well, you should do with them.”

So eat the best food you can afford. Go for a walk, even if it’s raining. Take a lot of naps. Keep your teeth clean and your breath fresh, so that the people you lick will not flinch. And when someone you love walks in through the door, even if it happens five times a day, go totally insane with joy.

— David Dudley, “What Our Dogs Teach Us About Aging”

Разное

Дом

27.02.2011

За окном завывает ветер. В город пришел долгожданный циклон и температура поднялась с —25 до —10 градусов. Я лежу на кровати, слушаю разные звуки: мне не спится. На меня накатывает ощущение утра, которое я запомнил с самого детства, когда просыпался у бабушки.

Я лежу на мягкой перине; моя голова утопает в огромной подушке, которую потом бабушка аккуратно поставит на застеленную кровать; за окном уже светло, и я слышу как чирикают воробьи. Над кроватью висит портрет моего дяди — он умер, так и не дожив до 30. Мне всего 10 лет, и дом мне кажется очень большим. Я сползаю с кровати и одеваюсь.

Выхожу из спальни, сворачиваю направо и попадаю на большую застекленную веранду. Там стол, газовая плита, стулья с округлыми спинками и запах свежего хлеба. Если повернуть из спальни налево, то будет коридор: зала, еще спальня, кухня и примыкающая к ней ванна. Прошло двадцать лет с того времени, как я там был в последний раз, в голове только обрывки воспоминаний — в зале на верхней полке серванта лежит отцовский дембельский альбом, телевизор старый и черно-белый, во второй спальне ковер-репродукция шишкинских медведей, в кухне стол, шкаф со стеклянными дверьми, печка и спуск в подпол к варенью, консервам и картошке.

Если выйти из веранды, то справа вишневое дерево, слева — около летнего домика — абрикосовое, а дальше, вглубь огорода — груша, черешня, опять вишня и шелковица. В палисаднике перед домом растет клубника, рядом смородина, где-то крыжовник. До сих пор помню, что в сарае под полками с инструментом, уезжая, я оставил свой первый и последний скейт-борд.

Побродив мысленно по дому из детства, я засыпаю.

Разное

Гость

08.09.2009

— А чем ты зарабатываешь?

— Что?

— What do you do for living?

— А! I’m a photographer. — Филипп смеется и говорит, что он еще не очень хорошо понимает по-русски.

Несколькими часами ранее мы едем за брусникой. В багажнике две собаки, ведро, ведерко и бидон. В районе Палатки звонит телефон. Я сворачиваю на обочину.

— Алло, говорю я.

— Здравствуйте, меня зовут Филипп Эрбэ, — я слышу сильный акцент. Fine, — говорю я. Да. да, давайте увидимся. Да, давайте сегодня. Да, созвонимся ближе к вечеру, и встретимся in the local art school. Да, мы собираемся постоянно, будут фотографы, пообщаемся и drink tea.

И вот мы сидим, пьем чай и листаем его книгу Rhizome Oriental. Городские пейзажи. Портреты женщин. Виды из окон гостиницы. Виды из окнон поездов. Минск. Одесса. Севастополь. Москва. Казанский вокзал.

Филипп рассказывает, что он ехал семь дней поездом Москва—Владивосток плацкартом, и что под конец путешествия было тяжело. Никто не сомневается. Владимир, Мурманск, Орел. Киевский вокзал. Ярославский вокзал.

— Однажды, говорит Филипп, я увидел на карте город Магадан. И понял, что хочу там побывать во что бы то ни стало. Myth. Мечта. И вот он здесь, показывает нам свой Rolleicord и смеется: — Мой штатив стоит больше чем фотоаппарат.

Филипп приехал из Бельгии, получив грант от какого-то фонда. Он любит нашу страну, наш язык и фотографирует нас и наш мир. Я фотографирую душой, — говорит Филипп. Он рассказывает, что приехал сюда на тридцать дней, и уезжает в двадцатых числах сентября. Он рассказывает, что никогда не видел, чтобы дождь шел пять дней, не переставая. Он рассказывает, что приехал сюда со знакомой из Владивостока, Ириной, которая уехала из Магадана много лет назад.

Филипп говорит, что тексты к своим книгам он пишет сам. О чем они? — спрашиваю я. О разном, — отвечает Филипп. Я пишу о людях, которых встретил. Пишу о местах, в которых побывал. Пишу свои мысли о путешествии, воспоминания, истории. Я немножко писатель, — говорит Филипп и улыбается.

Мы отвозим Филиппа в гостиницу и договариваемся встретиться через два дня. Посмотреть фотографии. Поговорить о его путешествии. Послушать и рассказать.

Разное

Иридиум

26.03.2009

Мы припарковались в стороне от дороги, по которой возят смену на радиолокационную станцию аэропорта.

Сегодня в 20:08:59 и 20:12:19 с этой точки будут видны вспышки спутников “Иридиум”. В интернете написано, что над нашей планетой летает больше шестидесяти спутников системы свзяи “Иридиум”. На каждом спутнике установлены три антенны MMA (main mission antenna) и две панели солнечных батарей. Солнечный свет, отражаясь от антенн и панелей, попадает на землю в виде круга диаметром около 10 километров. Всё это можно предсказать, пользуясь несложной математикой.

На сайте heavens-above.com я выбираю искомую точку и получаю таблицу. В таблице указано время, номер спутника, азимут, высота, а также яркость вспышки. Яркость измеряется в стандартных звездных величинах, от -8 до -1. Самая яркая вспышка имеет значение -8, и некоторые из вспышек видны даже днём.

Таблица

Я стою на куче снега и пытаюсь укрепить штатив. Снег проваливается, приходится немного потрудиться. На шее висит Garmin eTrex: это GPS и самые точные часы, которые я могу найти. Я наконец-то ставлю штатив, направляю голову на север и прикидываю высоту. Вытянутая перед собой рука с поднятым вверх большим пальцем равняется примерно 10 градусам. Вытягиваю руку, поднимаю большой палец, запоминаю положение. Поднимаю руку, опять вытягиваю палец вверх и получаю уже 20 градусов. И так, пока не получу искомую высоту — 45 градусов.

Ставлю фотоаппарат на штатив, выставляю минимальное ISO, фокус на бесконечность. Сейчас не кромешная тьма, поэтому закрываю диафрагму до f/16, чтобы получить 15-секундную выдержку и ввожу экспокоррекцию в -2 ступени. Включаю 5-секундный таймер, так как тросика нет. Баланс белого неважен, снимаю в RAW.

Осталось 20 секунд. Щас будет. Десять. Нажимаю на спуск. Пять. Открывается затвор. В небе начинает разгораться звезда, три секунды и она максимальной яркости, еще три секунды и она гаснет.

Вспышка

Я запаковываю оборудование и мы едем обратно. Катя говорит, что ни разу не видела этих вспышек, хоть они и случаются с завидной периодичностью. Я тоже не видел до сегодняшнего дня.

Разное

Darkroom

14.12.2008

Щелк. Гаснет лампа фотоувеличителя, загорается красный фонарь.

Я беру контрольный кусочек фотобумаги и погружаю его в проявитель. Через несколько секунд пинцетом переворачиваю бумагу. Начинает проступать изображение.

— Смотри, какие детали в светах, — говорит Юра. Мы немного переэкспонировали бумагу и отпечаток получился темнее, чем хотелось. Но в самых ярких участках появились детали. При свете красного фонаря не очень понятно где черный, а где темно-серый. Юра рассказывает, что это приходит с опытом. Я выбрасываю контрольку и Катя достаёт новую.

Щелк. Мы рассматриваем новый кусочек, плавающий в проявителе и заключаем, что в экспозицию попали нормально. Катя достает большой лист фотобумаги и кладет в рамку. Проявитель, стоп-ванна, фиксаж. Пока фиксируется, Катя находит новый кадр.

Перед тем, как начать, Юра показывает окислившийся проявитель. Под его руководством, Катя разводит химию. Запахи из детства.

Я достаю снимок из фиксажа и бросаю в ванночку для промывки.

Юра ставит новый кадр в фотоувеличитель. Опять контрольные кусочки, подбираем оптимальное время. После проявки полного кадра видим, что часть деталей в светах не проработана. Надо маскировать.

— Сперва мы проэкспонируем весь кадр, а потом будем добивать непроработанные участки. Ручками, ручками, — говорит Юра. Катя прицеливается маскировать верхнюю часть снимка руками так, чтобы закрыть нормально экспонированную часть кадра и дать пройти больше света через более плотную часть негатива. Магические пассы руками над фотобумагой.

Проявитель, стоп-ванна, фиксаж. Получилось лучше, чем в предыдущий раз. Для контрольных отпечатков сойдет.

Разное

Санкт-Петербург

21.11.2008

Мне не спится. За окном ноябрьский петербург, я лежу на раскладушке и листаю патологическую анатомию. Я остановился у своего друга детства на несколько дней. Мы не виделись лет пять, наверное.

— Надо для профилактики хотя бы раз в год проводить дегельминтизацию, — говорит Коля. Паразиты могут попасть откуда угодно, добавляет он. Приехав в Белгород, я покупаю пирантел и съедаю его, запивая водой. Так, для профилактики.

В пятом часу утра в кухню, где стоит раскладушка, заходит Аня. Волнуется, почему не сплю. Аня — южанка, родилась на Кубани. У неё волнистые волосы и доброе сердце. Не знаю, говорю я, наверное глава про онкологические заболевания не способствует сну. Из книги узнаю что лейкемия — это не рак. В раковых образованиях всегда участвует эпителий. Еще я узнаю про заболевания мозга, про заболевания печени, легких и желудка. Про сердце. Про легкие. Про конечности. Про спинной мозг.

— Если есть как можно больше брусники, то будешь жить долго и счастливо, — рассказывает Коля. Он рассказывает про квашеную капусту, про антиоксиданты, адаптогены и витамины. Ревит, — говорит Коля, содержит все, что надо организму и стоит копейки. Витамин А. Витамин Б1 и Б2, витамин С. Десять рублей за пузырек. Двойная или тройная доза. У нас это очень актуально.

Коля проходит интернатуру по специальности «врач-диагност». Он выпускник Санкт-Петербургской Военно-Медицинской Академии. Это одна из самых продвинутых академий в стране.

Днем раньше мы едем по вечернему Петербургу. Коля показывает мне большое здание и рассказывает о том, что сюда, на кафедру военно-полевой хирургии, привозят подстреленных бандитов. Их оперируют, у них вытаскивают пули. Он рассказывает, что на этой кафедре собирают разорванные руки и пришивают оторванные пальцы так, как не делают нигде в мире.

— Сейчас врачей не посылают на передовую, — продолжает Коля. Проще выучить призывника для оказания неотложной помощи, чем терять драгоценных специалистов.

Мы едем дальше. Коля рассказывает про Боткинскую больницу. Он говорит о том, насколько это продуманное заведение, как четко там организованы потоки больных и расположены корпусы. Я никогда не был в боткинской больнице, но охотно верю. Медицина у нас всегда была на высоте.

Проезжая мимо корпусов академии, мы видим солдата с одной нашивкой. Коля рассказывает, что одна нашивка означает первый курс. Скорее всего, говорит он, это дежурный и он идет в столовую, потому что первокурсникам запрещено ходить по городу поодиночке, только строем.

Коля рассказывает про свою учебу в академии.

— Перед профотбором к нам пришли старшекурсники и рассказали то, без чего мы бы все пролетели. Про то, какие ответы ждут экзаменаторы, чтобы можно было получить первую или вторую категории. Те, кто этого не знали, отсеялись заранее. Их даже не допустили к экзаменам.

Готовясь стать военными врачами, говорит Коля, глупо на вопрос о дальнейшей судьбе отвечать “уйду на гражданскую специальность”. На подобных вопросах все и срезались. Они поехали домой просто потому, что не до конца определили цель обучения.

В последний день перед отъездом мы едем на небольшую экскурсию. Аврора, Дворцовая площадь, стрелка Васильевского острова, улица пяти углов, Михайловский сад, Казанский собор. На машине гораздо удобнее, чем пешком или на автобусах.