Стирка – Диккенс

— Какая клевая идея — поставить стиральные машины в клубе, — говорю я.
— А они рабочие, — Петр показывает мне на одну из стиральных машин. Внутри крутятся вещи.

Режим стирки — деликатные ткани.

Мы сидим в клубе «Стирка». Здесь можно постирать свои вещи и выпить. Напротив стоит диджей и крутит свои пластинки. Сегодня мне предстоит марш-бросок по барам, который должен закончиться стейком в Диккенсе.

Я смотрю на стиральные машины и говорю: — Круто.

Петр рассказывает о своем путешествии в Америку. Нью-Йорк, — говорит он, — это пиздец. С первой минуты пребывания и до отъезда в воздухе чувствуется электричество. Он рассказывает про Централ Парк и про Таймс Сквер. Он рассказывает про то, что в отличие остальной, стерильной Америки, на улицах Нью-Йорка срач. Его убирают каждую ночь, но каждый день все повторяется снова. Я думаю о размерах Нью-Йоркской свалки.

У нас кончилась выпивка. Я иду к барной стойке и прошу намешать водку с бехеровкой. Один к одному. Лед. Коктейль “a-la Карасев”.

Петр закуривает трубку и рассказывает про Брайс каньон и Гранд каньон. Про Чикаго. Про магазин B&H.

— B&H — это настоящий еврейский магазин. Все продавцы с пейсами, все бейджики кошерные. Абрам. Натан.

Петр рассказывает о том, что по магазину идет транспортерная лента, которая доставляет товар на кассу. Берешь коробку, ставишь на ленту, идешь дальше.

Мы допиваем коктейль и идем в следующий бар. Почему нет, — думаю я. Внутри нет ликера, зато есть кофе. Пока я пью кофе, Петр рассказывает про Солт-Лейк-Сити. Про закат над Аризоной.

— Это невозможно передать словами, — говорит он. — В этом закате есть все цвета. Вообще все.

В следующем баре мы заказываем по пятьдесят текилы. Край рюмки обмазан солью. Я выпиваю залпом. Лимончик.

— У нас есть фотографы, — говорит Петр, которые печатаются в Vogue. Каждый их снимок, – продолжает он, можно смело опечатывать четырехзначными суммами в долларах. Это очень круто.

Еще один бар позади. Я изрядно пьян. На улице я трезвею, но ненадолго. Мы заходим в суши-бар погреться. Греемся саке — отвратительно. Закусываем суши и идем дальше.

Мы выходим на набережную, переходим мост и заходим в Диккенс. К сожалению, кухня закрылась и мы уже ничего не сможем съесть. Решаем заполировать всё сперва виски со льдом, а потом кофе. К этому времени я уже очень сильно пьян. Теряю мысли, забываю фразы на полуслове.

Звучит гонг. Диккенс закрывается. Мы прощаемся с работниками и выходим на улицу. Петр ловит мне тачку, прощается и засовывает меня во внутрь.

По пути домой таксист спрашивает, не буду ли я против того, чтобы подобрать еще кого-нибудь при возможности. Я собираю последние силы и отвечаю “мне бы не хотелось”. Таксист мне что-то говорит, но я на второй ответ уже не способен и просто крепко держусь за ручку двери машины, чтобы не завалиться на бок.

На утро я просыпаюсь от того, что в голове идут ожесточенные бои. Целый день бушует война с переменным успехом, пока я не покупаю упаковку янтарной кислоты и не прекращаю весь этот беспредел.

Вечер удался.