Весеннее солнце растопило часть льда, сделав его шерховатым на ощупь. Снаружи белый, а в глубине сине-зеленый, и, если некоторое время всматриваться в толщу ледника, то из-за потери ориентации начинает кружиться голова.
О леднике я услышал от друзей, которые там побывали. Иногда складывается впечатление, что все везде были, и только я нигде не бывал и ничего не видел. Обычно все происходит примерно так:
— Саня, привет! Слышал про Ольское плато? Так вот, были там, везде всё обошли. И на Сеймкане были. Вчера с Мак-мака вернулись! Хочешь, покажу фотографии?
— Нет.
Но на самом деле не происходит. Я люблю чужие истории. Но я не настоящий турист. Ходить на две недели с палаткой, спальником и запасом еды не для меня. Рассказы о том, как друзья пересекли хребет, потом переплыли озеро и поймали куропатку голыми руками вызывают интерес и восхищение. Но бросить все, схватить рюкзак, спальник, нож и уйти в лес на неделю желания не появляется. Я люблю простые и недолгие походы. Такие, чтобы получить свою порцию свежих впечатлений, а вечером уже лежать в горячей ванне. Если маршрут такой, что я вернусь к обеду, он сразу становится невероятно притягательным.
Аластар Хамфрис называет такие прогулки микроприключениями. Залезть на гору. Поспать на холме. Встретить рассвет на море. Большой поход можно откладывать бесконечно, он требует подготовки, снаряжения, спутников, хорошего маршрута и массы мелочей. Микроприключения не требуют ничего особенного, кроме пары крепких ботинок, термоса, запасных носков и одного свободного дня.
Вечером предыдущего дня я посмотрел прогноз погоды: штиль и легкая облачность. Несколько дней назад прошел циклон и насыпал десяток сантиметров снега, но я надеялся, что кто-нибудь уже успел натоптать тропу вдоль берега. Парой недель раньше товарищ показал ледник на карте, а недавно я нарисовал свою. С детства любил рисовать карты.
От парковки на Горняке до ледника около четырех километров. Это расстояние можно преодолеть за час, если повезет с погодой и припаем. Есть еще один путь к леднику по берегу моря, ведущий от дома отдыха «Черный ключ». Не такой живописный, как основной, он намного короче. Рома регулярно ходит от ручья Конгали до Горняка по побережью, и рассказывает, что весной к леднику приходят альпинисты со всем своим снаряжением, кошками и ледорубами для того, чтобы практиковаться и загорать.
Мои спутники Женя, Саша и Артур ждут меня неподалеку, пока я укладываю фотоаппарат в рюкзак и перешнуровываю ботинки. Сейчас самое начало апреля и солнце греет даже сквозь дымку. На несколько дней холод сменился предвесенней оттепелью. Идеальная погода для прогулок. Большую часть маршрута тропа идет вдоль берега, где с одной стороны отвесные скалы, а с другой — ледяные торосы. Кое-где из-под снега показалсь прошлогодняя трава, и почти везде на камнях растет лишайник. Он отлично сочетается с цветом травы и камней, заполняя собой трещины.
За карьером тропа становится уже, а через двести метров и вовсе заканчивается. Дальше пути нет, только свежий снег, в котором ноги проваливаются то по щиколотку, то по колено. Старая тропа едва угадывается под сугробами. Снег набивается в ботинки, ноги начинают замерзать, мы идем всё медленнее.
Тогда по прибрежным торосам мы переходим на лед бухты и продолжаем путь по автомобильной колее, а когда она заканчивается, то идем по путику снегохода. Вскоре крепкий лед бухты Гертнера сменяется молодым, и я сворачиваю к прижиму. С виду молодой лед достаточно крепкий, чтобы удержать мой вес, но в отлив выбраться со льда на берег, скорее всего, будет непросто из-за прибрежных двухметровых ледяных стен.
Прижим — единственное серьезное препятствие на всём маршруте. Летом, когда припая нет, его можно обойти в малую воду, а в большую только через верх, по сопке. Зимой, когда вокруг скал намерзает лед, прижим можно обойти при любой воде, но есть опасность поскользнуться и упасть в холодное море.
На льду скользко, мы осторожно обходим прижим. Я иду рядом с водой, Саша обходит по камням, Артур и Женя идут по моим следам. За прижимом широкий, ровный лед. За поворотом, между скалами и каменной осыпью, белеет ледник, издалека похожий на сугроб. Огромный, бело-голубой, вблизи ледник оказывается размером с пятиэтажный дом. Каждый год размер ледяной стены меняется, и, чем холоднее зима, тем больше льда. Даже в июне, когда последний припай срывает и уносит в море, можно застать остатки ледника и напиться талой воды, вытекающий из-под тающего льда.
Я подношу к леднику руку. Ладонь чувствует холод даже на некотором расстоянии. Вспоминаю, как мы ходили к ледниковому языку Нигардсбреен в Норвегии: глубокая синева в трещинах льда, шум ручья и озеро с изумрудной водой. Там холод ото льда я чувствовал всем телом, не только рукой.
Лед на Охотском море уходит до самого горизонта. Мы садимся с видом на море, пьем Сашин чай с малиной и пробуем Женины морковные сырники. Мы сидим недолго, потому что с востока слабо тянет холодом, и вскоре собираемся обратно. Всё знакомо: берег, прижим, торосы, лед, снова берег — и к обеду мы вернулись к машине. И там, допивая чай, я думал о том, как это на самом деле просто — выйти из дома и побывать в совсем маленьком, но настоящем приключении.
